Роберт О`Брайен - Миссис Фрисби и крысы НИПЗ
Миссис Фрисби так и сделала, но сначала сильно зажала ценные пакетики с лекарством в зубах.
– Залезла?
– Да.
Она взялась за перья на спине вороны, почувствовала размах сильных черных крыльев, головокружение оттого, что поднялась в воздух и закрыла глаза.
– Как раз вовремя, – сказала ворона, когда услышала злобный крик кота, прыгающего туда, где они только что были.
– Хорошо, что ты такая легкая. Я тебя даже и не чувствую.
«И вправду хорошо, – подумала миссис Фрисби, – если бы не твоя глупость, я бы не попала в такой переплет». Однако в данных обстоятельствах она решила не говорить это вслух.
– Где ты живешь? – спросила ворона.
– На овощной грядке. Рядом с большим камнем.
– Я подброшу тебя туда.
Она вдруг начал снижаться, и на мгновение миссис Фрисби подумала, что ворона буквально выбросит ее. Но через несколько секунд, так быстро летают вороны, они приземлились в полуметре от дверей ее дома.
– Большое спасибо, – сказала миссис Фрисби, спрыгивая на землю.
– Это мне стоит тебя благодарить, – ответила ворона. – Ты спасла мне жизнь.
– А ты мне.
– О, но это не одно и то же. Ты бы не рисковала своей, если бы не я… я и мой моток веревки.
А так как именно об этом она и думала, миссис Фрисби не стала спорить.
– Мы все помогаем друг другу против кота, – сказала она.
– Да. Но все же я в долгу перед тобой. Если мне представится шанс помочь тебе, надеюсь, что ты меня позовешь. Меня зовут Джереми. Спроси у любой вороны в лесу, и они найдут меня.
– Спасибо, – сказала миссис Фрисби. – Я запомню.
Джереми улетел в лес, а она вошла в дом, неся с собой три порции лекарства.
Плуг мистера Фитцгиббона
Когда миссис Фрисби зашла в дом, она обнаружила, что Тимоти спит, а остальные дети ждут ее, испуганные, грустные и подавленные.
– Он уснул сразу после того, как ты ушла, – сказала Тереза. – Дважды просыпался, второй раз не бредил. Он сказал, что у него болит в груди и голова. Но, мама, Тимоти казался таким слабым – он едва мог говорить. Он спросил, где ты, я сказала ему. А потом он опять уснул.
Миссис Фрисби отправилась туда, где лежал Тимоти, маленький комочек мокрого меха, свернувшийся под тряпичным одеялом. Он едва ли выглядел больше, чем был, когда они с мистером Фрисби несли его к мистеру Эйджису ребенком, она подумала, что хотела бы, чтобы мистер Фрисби был жив и успокоил детей. Но его не было, и теперь она должна это сделать.
– Не волнуйтесь, – произнесла она. – Мистер Эйджис дал мне лекарство и говорит, что Тимоти выздоровеет.
Она размешала содержимое одного из пакетиков, серо-зеленый порошок, в воде, а потом аккуратно попыталась разбудить Тимоти.
Он улыбнулся.
– Ты вернулась, – сказал он еле слышно.
– Я вернулась и принесла тебе лекарство. Мистер Эйджис говорит, что от него ты поправишься.
Она положила его голову себе на руку, и он проглотил лекартсво.
– Я думала, оно будет более горьким, – сказала она.
– Не такое, но и невкусное, – сказал он. – На вкус как перец.
И Тимоти тут же заснул.
На следующее утро, как и предполагалось, температура упала, дышать ему стало легче, сердцебиение нормализовалось; однако в тот день он практически не просыпался. На следующий день он бодрствовал дольше, а на третий день у него вовсе не было температуры, как и говорил мистер Эйджис. Однако если мистер Эйджис оказался прав во всем, миссис Фрисби знала, что прав он и в остальном сказанном: Тимоти все еще был слаб. Он должен оставаться в постели, в тепле и дышать только теплым воздухом.
На протяжении этих трех дней она была рядом с ним, но на четвертый она решилась пойти на прогулку и принести немного кукурузы из пенька на ужин.
Она вышла из дома на солнышко и с удивлением обнаружила, что снаружи ее ждал весенний день. Пока она оставалась дома стало теплее; февраль закончился и наступил март, внезапно, говорят, как ягненок. В воздухе пахло сыростью, потому что оттаивала замороженная земля, витал запах готовых к росту растений. Она обрадовалась еще больше и весело прошлась по саду.
И все же тепло этого дня не помогало миссис Фрисби полностью избавиться от беспокойной мысли, которая вертелась у нее в голове. Это была мысль о Дне переезда.
Все знают, что из глубокой норы выходит сурок, где он спал всю зиму, оглядывается и, если решает, что еще холодно, уходит опять спать еще на шесть недель. Полевым мышам, как миссис Фрисби не повезло. Когда заканчивается зима, они должны перебраться обратно на луг или пастбище. Как только позволит погода, появляется трактор фермера Фитцгиббона, вонзаясь острым плугом в землю, вспахивая каждый ее метр. Ни одному животному, застигнутому в огороде в тот день, невозможно выжить, поэтому все дома, все туннели, норы, гнезда и коконы покинуты. После плуга оставалась борона от тяжелых скрипучих дисков, а следом шли люди с мотыгами и семенами.
Конечно не все полевки перебираются в сад на зиму. Некоторые находят пристанище наверху в амбаре; кто-то пробирается в дома людей и живет под плинтусами или на чердаках, рискуя попасть в мышеловку. Но Фрисби всегда перебирались в сад, предпочитая относительную безопасность и свободу перемещения.
Следовательно, День переезда зависит от погоды, и вот почему погожий день заставил миссис Фрисби забеспокоиться; даже если ей он и нравился. Как только земля оттает, появится плуг, а это может случиться на целый месяц раньше (или позже) в зависимости от года.
А проблема была вот в чем: если день придет раньше обычного, Тимоти нельзя будет перевезти. Ему нужно оставаться в постели, а переезд означал долгую дорогу через поле с озимой пшеницей, вверх и вниз с холма к самому ручью, где у Фрисби был летний дом. К тому же в самом доме первые недели будет сыро и прохладно (как и всегда в летних домах), пока ранняя весна не станет поздней и ночи не будут по-настоящему теплыми. На это обычно миссис Фрисби и дети не обращали внимания; День переезда на самом деле был радостным, потому что означал конец плохой погоды и морозов. Это было начало летних каникул.
Но в этом году? Теперь, когда миссис Фрисби столкнулась с проблемой, она не видела ни одного решения, кроме как надеяться, что этот день настанет не скоро. Только через месяц (по словам мистера Эйджиса) Тимоти будет достаточно силен. Возможно, она просто сгущает краски. Один теплый день, сказала она себе, это еще не лето. Нет, и даже не весна.
Она прошлась по саду и увидела впереди себя маленькую знакомую фигурку. Это была землеройка, крохотное создание, едва ли больше горошины, но с, как ее зубы, острым умом. Она жила в обычной норе в земле в нескольких сантиметрах от нее; миссис Фрисби часто ее встречала и ей симпатизировала, хотя землероек не очень любят за их вспыльчивый характер и крайнюю прожорливость.
– Доброе утро, – сказала миссис Фрисби.
– А, миссис Фрисби. Утро и вправду доброе. Я думаю, даже слишком.
Землеройка держала в руках соломинку, которую она воткнула в землю. Она легко ушла на пять сантиметров в землю, прежде чем согнулась в ее руках.
– Смотри-ка. Земля практически оттаяла. Еще несколько таких дней и все. А потом мы опять увидим здесь трактор, который все разломает.
– Так скоро? Ты правда так думаешь? – спросила миссис Фрисби, ее снова охватило беспокойство.
– Он пашет, когда земля тает. Помнишь зиму шестьдесят пятого? В тот год он пахал на одиннадцатый день марта, в воскресенье. В ту ночь я убежала в лес и чуть не замерзла в жалком пустом бревне. А тот день настал спустя неделю после таких же солнечных дней.
Миссис Фрисби помнила; ее семья тоже дрожала от холода теми ночами. В действительности, чем раньше наступал День переезда, тем холоднее были ночи.
– О Боже, – сказала она. – Надеюсь, этого не произойдет в этом году. Бедный Тимоти слишком болен для переезда.
– Болен, да? Отведи его к мистеру Эйджи су.
– Я сама была. Он был слишком слаб, чтобы подняться с постели, да и сейчас не лучше.
– Печально это слышать. Тогда нужно надеяться на заморозки или на то, что трактор сломается. Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь проехался трактором по его дому, посмотрела бы я, как ему это понравится.
Ворча, землеройка отошла, а миссис Фрисби пошла дальше по саду. Предложения были, конечно, безумны, так как обе они знали, что без плуга мистера Фитцгиббона им и вовсе негде было бы жить, никак нельзя было вспахать землю, не разрушив при этом их домов.
Или все-таки можно? То, что сказала землеройка, означало, что она сочувствует, но ничем не может помочь. Миссис Фрисби понимала, что это означало, что и она не видит выхода. Но это не значило, что его нет. Она вспомнила, как говорил ее муж, мистер Фрисби: любые двери трудно открыть, если у тебя нет ключа. Хорошо. Она должна постараться и найти ключ. Но где? Кого попросить?
А потом, как назло, она услышала звук, наполнивший ее тревогой. Он раздавался со стороны забора со двора фермы, громкий, раскатистый рокот. Мистер Фитцгиббон запустил свой трактор.
